Вредоносная, в сумеречном розовом атласном платье С оборками, что стянули ее груди, словно кровь на снегу Топазовый турникет, сверкал на ее горле Пробужденный, ее дух свободно вылез из могилы, затмив луну Это она светила еще ярче, как падшая звезда Царское украшение с далекой туманности Ее портрет висит в мрачной галереи Беспокойство господствует, нуждается в смертельном вздохе... Среди вихря и дневной фауны дворцового общества Елизавета ослеплена блеском, ее присутствие искало одобрения Однако, ее сумеречная тень отброшена на сырые подвальные стены Не встретив ничего кроме отчаянья ее рабов ночных порабощений Наступило тринадцатое зимнее солнцестояние Ее тропа, это тьма, отмеченная этим владычеством Кастрация исповедника Ей знакомы эти ласки, как бечева плети в доме пса Мясо ее холодной пизды на святой кости Изнасиловав веру, теперь она приняла религию Самовлюбленное беспокойство застыло на зеркальном лице С этим презрением, внутри этих вен (она была распутницей знатного происхождения) Она искала, чтобы сохранить то, на что претендует эпоха Она продала свою душу, и ради этой дани Дыма когда либо горевших погребальных костров По чьей то прихоти, под контролем Елизавета, таинственная Жестокость принесла твои орхидеи, из недр бездны Вот она жестокость, когда полночные ведьмы задыхались от слез И вырезанные недоразвитыми руны в покрасневших чревах Эксгумированы плачущими глазами Наступило безумие Ей нравится семя влюбленного Кровь разбрызгана по ее коже В сгустках крови развязана пытка И для ее мертвого отражения Оно жило бы, если бы мерцала ее бледность Как ангел отогретый свечами Там где прилипли эротические пятна Демоны утащили этого распутника Желания вопят, требуя освобождения На теле премиленьких дев Как картина для каприза Настоятельно требуя почтения, ее пристальный взгляд выдержал сеанс духов Также пойманных в ловушку под стеклом, чтобы беседовать Еще более холодные чем луна, эти угрозы изматывают ее Знакомство с пытками, доводит ее до полуобморочного состояния Растянувшись на своей спине Испытывая и обманывая стопками стихов и проклятий Которые охотились за ее снами В ее голове пробил полночный кошмар, тринадцатый Апостол шрамов, которого прижигали железом годами Освистан Мчавшийся верхом, с расщепленным бедром, отец лжи Овация волков Что окрасили небеса, когда они корчились от боли Но рай никогда не был вечным Она явилась, принеся грозу, с облаков.... Оставляя предателей на посту, в каждых вратах Облизывать праведные дырки, ослепляя повелителей судьбы Девственниц, которых она заставила обнажится Чтобы продефилировать на изрезанных коленях Израненных и измученных Менструация заглушает их мольбы Еще шлюха, еще Твоя острая боль заставляет меня истекать Труп натирает ссадины на мне.
https://primoaccordo.net/cradle-of-filth/cruetly-and-beast.htm