Мы ехали куда-то и поезд наш свистел, В вагоне первом слава пировала. Мне было все равно и я в хвосте сидел, И песенка нехитрая летала. В переднем духота и драка за места, Там славу любят, значит, не святые. Седые мужики облапали сперва, А вон уж наседают молодые. В вагоне хвостовом гуляет сквознячок, Про женщину пою, что, мол, немею, Грустит невдалеке какой-то морячок, И я его утешить не умею. А в первом дым и чад, там слова не скажи, Нет времени, небось, на чашку чая. В переднем жизнь - борьба, а в нашем - жизнь как жизнь, Как жалко, если кто не замечает. В стараньях и грехах вагонное житье, И заоконный лес как-будто вечен. Под гулкое и нудное колесное нытье Наш поезд прибыл к станции конечной. Минуту постоял и дернулся назад, Пейзаж поплыл в обратном хороводе, И мф теперь не хвост - мы новый авангард, И слава к нам из тамбура выходит. Конечно, мы горды, мол, слава нас нашла, Хоть мы за ней не шастали, не крались. Но что это: за ней опять валит толпа Все тех же обожателей регалий. - Нашли ведь, где тут петь, дышать-то невтерпеж! Кто локтем поддает, а кто коленом. Рванулся, что есть сил - то уж, а то и еж, Едва живой, но вырвался из плена. Добрел неторопясь. Луна, как пяточок, Глядит в окно последнего вагона, Другая тишина и новый морячок, И виден путь, пробитый эшелоном. Помятую свою гитару достаю И вновь моя мелодия летает. Качается вагон, проносится перрон, Обида растворяется и тает.