Ранним утром, покуда светает В деревянном и низком краю, Медный колокол медленно мает Безъязыкую службу свою. Облупилась кирпичная кладка, Сгнил настил до последней доски. Посреди мирового порядка Нет тоскливее здешней тоски. Здесь, у темной стены, у погоста, Оглянусь не грачиный разбой, На деревья, поднявшие гнезда В голых сучьях над мутной водой; На разлив, где, по-волчьему мучась, Сходит рыба с озимых полей, И на эту ничтожную участь, Нареченную жизнью моей; Оглянусь на пустырь мирозданья, Поднимусь над своей же тщетой, И -- внезапно -- займется дыханье, И -- язык обожжет немотой.