Служенье муз не терпит суеты. И суета не терпит муз служенья. Они обречены всегда на пораженье В те дни, когда вокруг снуют кроты. Как трудно в мертвой глине прорастать, Как сложно в бурном прорастать потоке! О жизни не скорбеть, как о тюремном сроке. И чистоты своей не предавать. Как нелегко пытаться говорить В стране, где люди слышат только мертвых! Стать лезвием ножа, о все страданья тертым, И не сломать себя, а заострить. И, заострив, не резать пирога, А надрезать нарывы и болячки. И души, исколов, вытаскивать из спячки. И выбивать клинки из рук врага. И, зная, что останешься один, По-прежнему стремиться на вершину, Поняв, что нет пути обратного в долину Увидевшему свет небесных льдин; Что глупо жить в стране великих книг И обожать бульварные романы; Бояться быть большим на родине титанов, В дилемме «бык-Юпитер» выбрать «бык»; Считать богатство признаком ума И верить зебрам, написавшим книгу, Где говорится, что они потомки тигров, Могучих и влиятельных весьма. Прости ж судьбу за раны и терновник, За грязь в лицо из-под колес карет. Поэт у нас всегда был больше, чем поэт, Но меньше, чем какой-нибудь чиновник.